Парализованная после аварии машины скорой помощи парамедик Инга Дундуа была вынуждена бороться со Службой управления чрезвычайными ситуациями на каждом этапе своей реабилитации.

В ночь на 9 июня 2019 года скорая помощь была вызвана по адресу за пределами зоны её обслуживания, что в Грузии случается довольно часто. До этого шёл дождь, и дороги были скользкими. Скорую помощь вызвали в район Надзаладеви, известный холмистостью район Тбилиси.

Старший парамедик Инга Дундуа и её ассистентка Нино Табатадзе провели с пациентом около 40 минут. Они вернулись в машину скорой помощи и разбудили спящего водителя Валери Кларджеишвили. Медработники ещё не успели пристегнуть ремни безопасности, когда водитель снял ручной тормоз, и машина покатилась с холма.

Позже очевидцы вспоминали, как скорая помощь прокатилась мимо них. Они отметили, что на полпути вниз по склону отключился двигатель, после чего машина набрала скорость.

Столкновение было тяжёлым и произошло быстро. Водитель Валери Кларджеишвили сломал ногу. У младшего парамедика Нино Табатадзе, которая в то время была беременна, случился выкидыш. Инга Дундуа пролетела через лобовое стекло головой и получила самые серьёзные травмы из всех.

Инга почти не помнит следующие дни. У неё была глубокая рана головы, полностью отсутствовала часть лицевых мышц, стекло порезало веко, сердце и лёгкие были серьёзно повреждены. После операции она несколько дней находилась на аппарате жизнеобеспечения. Инга также сломала два позвонка, из-за чего она теперь парализована. Через месяц она покинула больницу в инвалидной коляске.

Доктора спасли жизнь Инге Дундуа, но после аварии всё её существование и жизнь её семьи перевернулись с ног на голову. Так чем же Cлужба управления чрезвычайными ситуациями отплатила своей сотруднице, проработавшей там 25 лет и получившей травму при исполнении служебных обязанностей?

Борьба за реабилитацию

Расходы за операцию и госпитализацию Инги Дундуа — около 36000 лари (11000 долларов США) — были полностью покрыты мэрией Тбилиси, которой в то время принадлежала Cлужба управления чрезвычайными ситуациями. Однако это были только первоначальные расходы, поскольку Инга только начинала свой путь к реабилитации.

Врачи сказали ей, что она сможет снова ходить и даже в какой-то мере работать, если ей сделают трансплантацию стволовых клеток и если она пройдёт полную и качественную программу реабилитации. Врач Инги Важа Лежава из компании «New  Medical» подчеркнул, что её реабилитация должна быть завершена за границей.

Её основная надежда, по словам её врача, — имплантировать нейростимулятор и пройти курс физиотерапии и массажа. Министерство здравоохранения отклонило клинику, выбранную семьёй Инги, как слишком дорогую.

Вместо программы, которая могла бы позволить ей снова ходить, Инге пришлось довольствоваться 75-дневным курсом в немецкой клинике, целью которого было помочь ей адаптироваться к жизни с параличом нижних конечностей.

Естественно, Ингу нужно было сопровождать в Германию, о чём говорилось в рекомендации врача. Но для сопровождающей её дочери Мариам не хватало денег. Когда семья обратилась в Службу управления чрезвычайными ситуациями за средствами, они собрали деньги со своих сотрудников.

«Для нас это была трагедия, — вспоминает коллега Инги Давит Вардиашвили. — Конечно, мы хотели внести свой вклад».

Инга также ожидала новогоднего бонуса, но так и не получила его. После того, как Инга позвонила бухгалтеру Cлужбы управления чрезвычайными ситуациями, ей сообщили, что деньги, собранные другими сотрудниками, считаются её бонусом.

После сокращения часов второго этапа программы реабилитации Инга и её семья пришли к выводу, что оставшиеся 5000 евро (5900 долларов США) из 26000 евро (30000 долларов США), полученных от мэрии и Министерства здравоохранения, будут лучше потратить на реабилитационную клинику в Грузии.

Мака Гварамиа, которая была тогда директором Службы управления чрезвычайными ситуациями, согласилась с этим предложением. Гварамиа также получила устное согласие Гелы Чивиашвили, начальника городского управления здравоохранения и социальных служб.

Инга подала заявку в министерство в январе, но получила чек всего на 5000 лари. Подумав, что это бюрократическая ошибка, Инга снова подала заявку, но ответа не последовало.

Звонки членов семьи Инги игнорировались, пока они не попытались связаться с руководством Службы управления чрезвычайными ситуациями через друга семьи. На следующий день, наконец, была произведена полная оплата. Это был уже июль 2020 года — на весь процесс ушло около полугода.

Инга также обнаружила, что деньги, оставшиеся от первоначальных затрат на реабилитацию в 2019 году, были учтены за 2020 год, а это означало, что она больше не могла подать заявление на дальнейшую реабилитацию в этом году.

Семейная трагедия

После аварии жизнь семьи Дундуа коренным образом изменилась. Друзья Инги часто навещают её и поддерживают материально, но она хочет однажды принять их у себя в другой ситуации.

«Может быть, я когда-нибудь встану, — говорит Инга. — Нашу семью сейчас все жалеют, и мы больше не хотим, чтобы к нам так относились. Помимо физической травмы, все мы перенесли огромную психологическую травму, которая продолжается до сих пор. Быть такой беспомощной невыносимо. Кто-то всегда должен оставаться со мной дома».

Несмотря на то, что Инга теперь может сидеть в инвалидном кресле и многое делать руками, её состояние остаётся тяжёлым. Она может сидеть около 8–9 часов, но ей требуется постоянное внимание, чтобы помочь ей встать и сесть в инвалидную коляску, перевернуться в постели, помочь ей умыться и сходить в туалет.

Поскольку семья не может позволить себе нанять сиделку, её дочь Мариам и сын Гига бросили работу, чтобы ухаживать за ней.

Муж Инги зарабатывает на жизнь продажей редких предметов коллекционирования, поэтому его доход непостоянен.

«Наше самое большое желание — это вернуться к прежнему ритму [жизни], — говорит Мариам. — Мы хотим, чтобы потребности Инги были удовлетворены. Мы потеряли доход трёх членов семьи — если бы этого [несчастного случая] не произошло, она могла бы работать хотя бы до пенсионного возраста, если не дольше», — говорит Мариам.

Тамар Цкитишвили, реабилитолог клиники «New Hospitals», где проходила лечение Инга, подтвердила OC Media, что ей нужна реабилитация не реже одного раза в год, а также интенсивный уход на дому, включая массаж. «Если пациентка будет оставаться активной, её психологическое состояние также улучшится», — говорит она.

После того, как Инга отпустила своего массажиста, услуги которого также были им не по карману, у Инги началось усиление мышечного напряжения, что привело к сильным спазмам.

«Иногда боль в груди настолько сильна, что мне больно даже от выдыхаемого воздуха. Когда я ложусь, мои ноги могут внезапно подняться в спазме, и, если никто не складывает их, я не могу дышать, я задыхаюсь», — говорит Инга.

Чтобы сэкономить на обезболивающих, Инга принимает только половину рекомендованной дозы. Всего Инге требуется 42 лекарства и предмета медицинского обихода стоимостью около 2360 лари (730 долларов США) в месяц. Ей также понадобится домашний реабилитолог и сиделка, если члены её семьи захотят работать.

В паутине бюрократии

В сентябре 2019 года друзья Инги создали страницу поддержки, на которой люди могли жертвовать ей деньги. Через три дня к ней наконец приехали директор Службы управления чрезвычайными ситуациями Мака Гварамиа и её заместитель Соломон Ростомашвили. Они попросили Ингу закрыть страницу в Facebook.

«Они буквально сказали, что это вредит их имиджу», — вспоминает Инга. Вместо этого они предложили создать новую страницу для Службы управления чрезвычайными ситуациями, у которой были бы два администратора — один из PR-отдела Службы управления чрезвычайными ситуациями и Гига, сын Инги.

Страница была создана, но посты на ней изменились. Наряду с невзгодами Инги появились посты, восхваляющие Службу управления чрезвычайными ситуациями. Пожертвования прекратились, и вскоре PR-служба закрыла страницу.

В мае новый директор Службы управления чрезвычайными ситуациями Амиран Гогитидзе вызвал детей Инги в свой офис, чтобы спросить, собираются ли они подавать апелляцию в суд.

«Мы сказали, что нет. Единственное, чего мы хотели, — это их поддержки», — говорит Мариам.

Гогитидзе записал все потребности Инги и пообещал, что Служба управления чрезвычайными ситуациями создаст фонд на имя Инги. Когда через два месяца обещанный фонд так и не был создан, а все их звонки были проигнорированы, Мариам и Гига подстерегли Гогитидзе в его офисе.

Они говорят, он сказал им, что фонд будет общим для всех сотрудников, нуждающихся в поддержке. По их словам, он сказал, что у Инги не будет гарантированного ежемесячного дохода для покрытия медицинских расходов.

«Каждый раз они делают так, что мы уходим с пустыми надеждами», — говорит Инга.

Пресс-служба Службы управления чрезвычайными ситуациями сообщила OC Media, что «Служба управления чрезвычайными ситуациями берёт на себя всю ответственность за своего сотрудника и имеет дальнейшие планы по её реабилитации».

«Насколько нам известно, все потребности г-жи Дундуа удовлетворяются соответствующими ведомствами», — заявила пресс-секретарь Тамар Саришвили.

«Служба управления чрезвычайными ситуациями будет максимально мобилизована, чтобы помочь госпоже Дундуа с лекарствами», — добавила она.

Фонд помощи сотрудникам до сих пор не создан, и Служба управления чрезвычайными ситуациями не может сказать, когда это произойдет.

«Нет такого понятия, как несчастный случай на рабочем месте»

«Нет такого понятия, как несчастный случай на рабочем месте», — сказал заместитель директор Службы управления чрезвычайными ситуациями Соломон Ростомашвили, по словам Мариам Качарава, дочери Инги, когда она пыталась договориться с ним об инвалидной коляске, которая бы отвезла Ингу домой.

«Он сказал, что всё, что они делали, было жестом доброй воли, а не обязательством».

Грузинское законодательство действительно не содержит отдельного понятия несчастных случаев на рабочем месте.

«Несчастные случаи на рабочем месте являются частью очень широкой темы безопасности на рабочем месте», — говорит Лела Гвишиани, юрист местной правозащитной группы «Центр образования и мониторинга прав человека» (EMC).

В июле Инга с помощью EMC решила подать в суд на Службу управления чрезвычайными ситуациями с требованием компенсации.

«Это дело касается не столько безопасности на рабочем месте — поскольку экспертиза подтвердила, что машина скорой помощи была в исправном состоянии, — сколько компенсации убытков», — говорит Гвишиани, которая будет представлять Ингу в суде.

Они будут требовать ежемесячные компенсационные выплаты, а также расходы, необходимые для восстановления здоровья Инги.

«Безопасность на рабочем месте как таковая — понятие узкое в Грузии; это означает только безопасность рабочего процесса. В нашем трудовом кодексе нет эффективного механизма компенсации убытков — жертвам несчастных случаев или их семьям в случае смерти остаётся только два варианта — обратиться в суд в соответствии с общим законодательством или заключить соглашение с компанией в частном порядке».

Народный защитник также раскритиковала отсутствие механизма компенсации убытков.

«Когда случаются подобные ситуации, решающее значение имеет то, как скоро свершится правосудие. Работодатели знают, что истцам требуется три года, чтобы собрать ресурсы для создания дела, и они также знают, что истцу скоро понадобятся деньги», — говорит Гвишиани.

Эта проблема наблюдается практически во всех несчастных случаях на рабочем месте. OC Media ранее освещали ту же проблему на строительных площадках.

Уголовное дело было возбуждено сразу после аварии, но Ингу так и не допросили. OC Media запросили в Национальном бюро судебно-медицинской экспертизы Самхараули информацию о машине скорой помощи, которая, как установила экспертиза, исправна.

Следователь Каха Кикишвили сообщил семье, что следствие установило, что виновником аварии был водитель Валери Кларджеишвили.

Кларджеишвили отказался дать комментарий OC Media, однако его коллега Джими Амиранашвили, который водил ту же машину скорой помощи в другую смену, охарактеризовал его OC Media как профессионала высокого уровня.

«Я многому научился у Валери, — говорит он. — Я ни разу не припомню, чтобы за многие годы он сделал ошибку. Это был просто человеческий момент».

Другой водитель «скорой помощи», Гиа Манагадзе, сказал OC Media, что руководство посоветовало ему не говорить об аварии.

Оба водителя говорят, что работа утомительная. Водители получают 106–108 лари (33 доллара США) за смену, обычно работая восемь 24-часовых смен в месяц и зарабатывая около 850 лари (265 долларов США).

Учитывая низкую заработную плату, некоторые водители в нерабочее время также работают таксистами.

Хотя ответственность за аварию с Ингой может лежать как на водителе, так и на его работодателе, Службе управления чрезвычайными ситуациями, EMC сначала обратится к работодателю. После этого работодатель может попросить компенсацию у водителя, но в EMC уверены, что в конце концов аварийным службам придётся заплатить.

OC Media также проконсультировались по этому делу с Профсоюзом медицинских работников. Адвокат Миранда Мандариа подтвердила, что «многое зависит от расследования, но мы всё же можем подтвердить, что работодатель не сможет полностью уйти от ответственности».

Со своей стороны, Инга до сих пор шокирована безразличием своих бывших работодателей к её положению.

«Когда я выписалась из больницы, ни один из моих начальников не пришёл ко мне [до инцидента со страницей Facebook]. Я ждала их каждый день. Я не могла поверить, что после 25 лет работы они не поинтересовались моим благополучием. В конце концов, это был несчастный случай при исполнении служебных обязанностей. В бумагах при приёме в больницу так и писали».

Статья была подготовлена при поддержке регионального бюро Фонда Фридриха Эберта (Friedrich-Ebert-Stiftung) на Южном Кавказе. Все высказанные мнения и терминология выбраны самим автором и могут не отражать точку зрения Фонда или редакции OC Media.

Подпишитесь на наш Телеграм-канал и читайте подробные новости с Кавказа!