«Это случилось два года назад, 20 февраля 2016 года. Я только устроилась на новую работу. Параллельно давала уроки по английскому и математике, поэтому вечером ездила с улицы Кавтарадзе до Сололаки, а возвращалась домой в Дигоми около полуночи. В тот день я решила прогуляться от метро до дома пешком, потому что не хотела платить за такси. Я ничего не боялась, я ведь здесь родилась и выросла».

«Никто не слышал моих криков»

По дороге домой ко мне привязался какой-то парень, спрашивал как меня зовут. Естественно, я ничего не отвечала. Не первый раз с таким сталкивалась. Я перешла мост, была почти у муниципалитета, когда он начал оскорблять меня. Я очень рассердилась и ответила ему. Через несколько минут я поняла, что он следует за мной вместе с двумя другими мальчиками. Один был совсем ребенком, а другому было около 15-16 лет. Меня схватили. Посреди ночи никто не слышал моих криков.

Они схватили меня и поволокли за здание муниципалитета, где растут ели. Меня изнасиловали. В какой-то момент я смогла дотянуться до камня, чтобы ударить одного из парней. Позже я поняла, что промазала и он попытался задушить меня. Он так туго сдавил шею, что я была прижата к земле и дышала почвой. Мне казалось, что вся жизнь перед глазами пронеслась. Я перестала верить в чудо, была уверена, что не выживу. Они заставили ребенка на все это смотреть. Потом взяли все мои деньги, ограбили и ушли.

Я встала и направилась в полицейский участок. Он находился недалеко от муниципалитета. Когда я туда вошла, платье было порвано, я была в ужасном состоянии, выглядела чудовищно. Полицейские не поверили мне, сказали, что я не похожа на «приличную девушку». Я была на грани и начала кричать. Я потребовала пойти со мной к тому месту и самим все увидеть.

Мы пришли и они увидели, разбросанные по земле мои вещи и нижнее белье. Один из полицейских сказал мне, что я молода и не стоит придавать огласке этот инцидент, мол, всю жизнь мне разрушит. Я подняла ор. Спрашивала, как можно такое скрывать. Я просто кричала на них.

Все ожидали, что я буду плакать, рыдать, но ничего подобного мне не хотелась делать. Я была в ярости.

Наконец они возбудили дело. Нашли преступников довольно быстро. Далее пришлось иметь дело со следователями. Они лучше ко мне отнеслись. Один из них даже одолжил мне свой телефон, который до сих пор лежит у меня дома. В то время все мои вещи, кредитные карты, одежда, телефон — все проходило в качестве доказательств. Они арестовали двоих парней, а 10-летнего мальчика не стали трогать. Несовершеннолетний был приговорен к 6 годам лишения свободы, другой — к 13. Судьей, конечно же, была женщиной.

«Он бы женился на мне, если бы я забрала заявление»

Позже я узнала, что 15-летний мальчик был попрошайкой, а взрослый мужчина был женат и с тремя детьми.

Он до последнего не признавал вины. Его поддерживала только его адвокат-женщина, которая никакой солидарности и сочувствия ко мне не проявляла. Мне было ужасно жаль несовершеннолетнего мальчика, он не умел читать, писать и даже не знал дату своего рождения. Он не мог самоидентифицироваться. Вместо подписи рисовал крестик. О чем можно было с ним говорить? Я думала, что наряду с наказанием должны быть и другие превентивные меры. Проведет он шесть лет в тюрьме, выйдет и что потом? А если он решает отомстить? И если так, то куда мне деваться?

Судебный процесс был весьма неприятным. Я была и свидетелем, и жертвой. Кроме того, отсутствие пенетрации изнасилованием не считается. Вот почему иногда процесс становится комичным, когда ты пытаешься незнакомцам доказать это буквально в сантиметрах. Я хотела присутствовать на слушаниях, но никто мне не говорил, когда они проходили и не предупреждали, если время менялось или что-то еще.

Меня не допустили на заседание по делу несовершеннолетнего. Оно было закрытым. Родные взрослого мужчины сказали мне, что он бы женился на мне, если бы я забрала заявление.

Когда суд окончательно приговорил его к 13 годам заключения, жена этого мужчины отыскала меня еще в здании, схватила за волосы и начала бить.

«Женщины не должны скрывать такие вещи»

Примерно через месяц у меня разыгрался аппетит и я стала более чувствительной. Оказалось, что я беременна. Я была в полном шоке. Я не думала оставлять ребенка, но даже если бы и решилась, то со стороны других людей шло такое давление, что просто не выдержала бы.  Я разговаривала с одной своей знакомой, которая была намного старше меня, и та спросила: что ты собираешься делать? вырастишь ублюдка?

Я сделала аборт. Проблема была в том, что все мои карточки, где были деньги, были в полиции. Были дни, когда дома даже еды не было. Если бы не мой родственник, не знаю, что бы случилось. Вот почему я считаю, что правительство должно помогать жертвам изначилования деньгами, если они решаются сделать аборт.

Я помню, что написала об этом в Facebook, мне нужно было поделиться. Я думаю, что женщины не должны скрывать такие вещи. Они должны говорить об этим. «Журналист» Иракли Мамаладзе прочитал мой пост и решил опубликовать историю в журнале, хотя согласия я не давала. Статья сопровождалась фотографией, где в темноте, опустив голову, сидит девушка. Я подала на Мамаладзе в Хартию журналистской этики и выиграла дело в 5 баллов из 6.

«Мы с матерью жили вдвоем»

Когда это случилось, мы с матерью жили вдвоем. Она пять лет жила с болезнью Альцгеймера. До того, как ей поставили диагноз, мы постоянно конфликтовали, потому что она нерационально себя вела. Я даже не подозревала о болезни.

Она запрещала ходить перед телевизором, потому что за нами постоянно «наблюдали». С ней разговаривали с фотографий, а иконы, которые писал отец, крали ее вещи.

Она часами могла разговаривать сама с собой в зеркале. Однажды она затопила квартиру соседей. Меня тогда не было дома и они вызвали психиатров. В больнице сказали, что у нее Альцгеймер.

Со временем ее действия стали более нелогичными, но ее можно было оставлять дома одну, так как она себе не вредила. Характер мамы полностью поменялся, хотя она стала более наивной и милой.

В ночь, когда меня изнасиловали, я вернулся домой и зашла в ванную, принять душ. Мама увидела мои синяки и спросила, что случилось. Я все рассказала. Она долго плакала, а через час снова спросила, что со мной случилось, не упала ли я на улице.

Недавно мама впала в кому, пролежала два месяца. Неделю назад она умерла.

«Я выжила»

Я никогда не скрывала произошедшего. Всем рассказала. Но была сильно удивлена, когда многие женщины тайком поведали мне о подобных случаях. Они не решились говорить об этом и были вынуждены выйти замуж за насильников. Об этом рассказывали люди, от которых никогда бы не подумала такое услышать.

Общество неоднозначно все это приняло. Друзья поддерживали меня. Они так переживали и так рыдали, что уже мне приходилось их успокаивать. Я ходила на работу, у меня были прекрасные коллеги, заботы на службе помогли мне избежать множество неприятных моментов. Мой тогдашний молодой человек сказал, что на моем месте покончил бы с собой. Наверное, это было труднее всего пережить. Он даже обвинил меня, что я не послушалась его и не купила пневматический пистолет, мол, так бы я смогла себя защитить.  

Некоторые советовали никому не рассказывать о случившемся и не портить свою жизнь. Я злилась и кричала на них, не понимала, как они смели такое говорить. Получается, что я должна винить себя и стыдиться? Я виновата в том, что произошло? В нашей культуре и литературе позор сваливается на женщину, а не на насильника. Не существует даже ролевой модели женщины, которая пережила такой инцидент. Они или убивают себя, или остаются без просвета. Но по себе могу сказать, что нужно продолжать жить, сражаться и выживать. На это ушло много боев и времени. Меня до сих пор мучают депрессия, бессонница и кошмары, но я не считая себя жертвой.  Я выжила.

Над партнерским материалом работала Нино Гамисония. Впервые статья была опубликована на Women of Georgia 14 марта 2018 года.