Женщины в Грузии часто обделены правом голоса. Их мнения, мечты, стремления и достижения часто зациклены и вращаются вокруг мужчин. Проект «Женщины Грузии» дает героиням возможность высказаться и рассказать обо всем своими словами. Мы собрали 150 различных историй со всей страны. На протяжение нескольких месяцев OC Media будет публиковать их на английском и русском языках. Ниже о себе рассказывает Гванца Апхаидзе.

В 20 лет я обратилась к врачу, потому что думала, что начались проблемы с щитовидной железой. На деле мне диагностировали лимфому последней стадии…

Этот термин казался мне настолько безвредным, что и мысли не было, что он способен меня убить. Первым делом я начала искать информацию в интернете. Оказалось, что это злокачественная опухоль, но в XXI веке 90 процентов больных излечиваются. Я была уверена, что не окажусь в числе оставшихся 10 процентов. И так было всегда, ни на секунду не задумывалась, что могла умереть, даже несмотря на то, что пришлось пройти ужасно тяжелую химиотерапию. Двенадцать раз мне делали переливание. Я с детства боюсь уколов и шприцев, поэтому постоянно считала количество оставшихся переливаний и не могла уснуть перед сеансами химиотерапии. Кто знает, сколько дополнительных уколов мне было сделано, но каждое переливание я непременно вычеркивала из календаря.

Меня ужасно раздражал подход некоторых людей: «Как же это с ней случилось… Бедная девочка! Она умирает в таком молодом возрасте!» Но я точно знала, что не умру. Надеюсь, что такое отношение будет постепенно меняться, потому что число выживших постоянно растет.

Мы с Кетой очень хотели создать клуб выживших. Я познакомилась с ней в Турции, где мы обе сдавали анализы. К сожалению, Кеты с нами больше нет ... У нее произошел рецидив лимфомы, болезнь вернулась. Такое иногда случается, но ее организм больше не мог выносить лечение. Долгое время мне об этом не говорили. Через некоторое время, когда я стала лучше себя чувствовать и смогла сесть за компьютер, зашла на ее страницу и увидела сообщения: «Сложно поверить, что тебя больше нет» и остальные в этом роде. Мне сложно передать, какой шок я тогда испытала. В это невозможно было поверить. Я и допустить не могла, что с ней что-то плохое может произойти. Возможно, мы не были лучшими друзьями, но людям, которые находятся в одной лодке, легче понять друг друга. Даже родная мать вас не поймет так, как человек с похожей ситуацией. Поэтому мне было очень больно терять каждого человека, с которым познакомилась в период болезни. И не потому, что боялась, что со мной может что-то произойти, нет. По какой-то причине я никогда не думал о смерти, несмотря на то, что даже здоровые люди о ней думают... В тот момент мне и захотелось создать этот клуб, в память о подруге. Хотя пока не получилось это сделать. Если бы Кета была жива, у нас был бы больше шансов...

С тех пор прошло уже больше двух лет, мое лечение закончилось. Анализы показывают, что я полностью излечилась. Конечно, есть некоторые вещи, которые мне не следует делать, например, я должна держаться подальше от солнца и соляриев всю оставшуюся жизнь. В остальном, я прекрасно себя чувствую. Мне даже иногда кажется, что это все произошло не со мной, а кто-то рассказал историю другой Гванцы. После болезни я начала воспринимать вещи гораздо легче. Когда у кого-то возникают проблемы, я все время говорю: «Главное, что вы не умираете, так что все в порядке». Людям кажется это дежурным выражением, но я говорю на полном серьезе.

Вначале я была очень чувствительной и все принимала близко к сердцу. Поэтому начала вести дневник. Мне хотелось показать людям, что существует человек с этой болезнью, который выжил. Я видела много людей, которые не болели ничем таким серьезным, но все же думал, что неизбежно умрут. Эти предрассудки влияют на здоровье. Например, когда я познакомился с Кетой, она была очень пессимистично настроена, вероятно, из-за возвращения недуга. Вдобавок, переносить химиотерапия довольно тяжело, она сильно влияет на психологическое состояние человека. Мне было в тягость общаться с людьми. Я постоянно хотела домой и безумно раздражалась в многолюдных местах. Да и сейчас со мной часто такое происходит... Вначале мне итак было противопоказано выходить из дома из-за ослабленной иммунной системы, что делало меня восприимчивой к вирусным инфекциям. Затем из-за химиотерапии начали выпадать волосы и сразу стало заметно, что я болею. Мне было некомфортно от того, что люди постоянно пялились. А некоторые еще и задавали странные вопросы: «А это инфекционное заболевание?!», и смотрели на меня как будто с отвращением. Но я старался не обращать на это внимания и объяснять свое состояние, если не было лень. Проблемы, с которыми я тогда сталкивалась были похожи на те, которые преодолевают люди с ограниченными возможностями в Грузии, со мной обращались точно так же, как и с ними.

Я очень люблю жизнь и всегда была уверена, что люди родились, чтобы внести свой вклад во вселенную. К 20 годам у меня ничего не было. Единственное, что занимало все мое время была учеба. В этом возрасте еще рано умирать и дала себе слово, что обязательно сначала нужно сделать что-то стоящее. Я верила в себя.

Многие, включая некоторых моих друзей, не знали, что у меня рак. Я не говорила им об этом, потому что они начали бы смотреть на меня, как на умирающего, а мне это неприятно. Большинство знакомых узнали о болезни уже после химиотерапии. Они не могли в это поверить и спрашивали, почему я не умерла. Да, они не знают, что рак не всегда убивает людей.

Во всей этой истории очень интересное и символическое значение имеют волосы. Я часто думала об этом, особенно, когда общалась с людьми, которые также проходили химиотерапию. У нас был рак и из-за лечения все теряли волосы. Мы постоянно об этом говорили, жаловались, рассматривали старые фотографии друг друга. Отсутствие волос было единственным изменением, которое я в себе замечала, наверное, потому что мне казалось, что в них таилась некая сила. Поэтому с нетерпением ждала момента, когда они отрастут.

Как большинство детей мечтают, что «когда вырасту, стану космонавтами», так и я думала, что «когда закончу химиотерапию, начну новую жизнь». Так и случилось. Я стала тем, кем всегда хотела — художником.

Во время болезни, я рисовала и делала эскизов чисто для себя. Друзья, знавшие о моем пристрастии, советовали мне издать книгу, поскольку это могло бы помочь многим. Однажды, я призналась им, что у меня есть некоторые зарисовки. Оглянуться не успела и вот они уже принесли мне холст, краски и кисти... Я боялась, что ничего не получится и первую картину нарисовала тайком. Мне нравилась как живопись на холсте, так и собственные картины. За три дня я нарисовала три картины, за год — приблизительно 30 рисунков. Раньше я никогда этим не занималась и думала, что не смогу. Хотя я часто пересекалась с художниками, так как мой отец тоже рисует. Он никогда ничему меня не учил, потому что считал, что детей нельзя ставить в рамки...

Наверное, в будущем я открою свою выставку, но до этого хочу закончить изучать право (которым занималась до болезни) и работать в сфере защиты прав людей.

Я думаю, что просто рисую все то, что приходит на ум. Мне не нужно этому учиться, картины не так важны для меня. Фактически, я начала и продолжаю это делать для себя, а если кто-то еще в этом что-то находит, то здорово.

Почему я решила открыто об этом рассказать? Думаю, мы должны гордиться, а не стыдиться того, что выжили. Это нелегкий путь. Вероятно, за полтора года лечения я умственно постарела. Хотя раньше столько разных вещей занимали мой ум и была очень молода. Поэтому, несмотря на то, что мне сложно говорить о себе, я все-такие решила это сделать.

Я хочу обратиться ко всем, кто сейчас борется с раком или только узнал о своей болезни, у кого опускаются руки, и они думают, что все кончено. Нет, вы не умрете! Вы должны бороться за свою жизнь и верить, тогда вы обязательно выживете! Независимо от того, насколько плохо себя чувствуете, вы не должны терять надежду ни на секунду. Даже если бы у меня был 1 процент шанса выжить, я бы стойко верила, что буду тем исключением. Конечно, были моменты, когда думала, что «все, откажусь от этой химиотерапии, больше не выдержу, не могу...», но через час все негативные мысли улетучивались.

Мне бы хотелось, чтобы у детей никогда не было рака. Я часто думала, что буду делать, если придется пережить это снова. И тогда поставила ультиматум Богу — пусть болезнь вернется, я вылечусь и выживу снова, но при условии, что это не случится с кем-либо другим.