16 марта тела 12 человек, погибших во время конфликта 1992–1993 годов в Абхазии, были возвращены их семьям. Тело отца Лики Манагадзе, Акаки, было среди них. Она делится воспоминаниями о своем отце и о том, как война повлияла на ее жизнь.

«Я родилась в селе Араду Очамчирского района Абхазии. Мне было всего пять лет, когда началась война; моему брату было семь, а моей матери — 30. Мы были на кукурузном поле, когда над нами пролетели самолеты и открыли огонь».

«Мой брат был очень напуган. Он обхватил голову руками. Я помню, как говорила ему не бояться, и уверяла, что все будет хорошо. Но очень скоро нам пришлось уехать».

«Я помню, во что был одет мой отец последние дни, когда мы были в Араду. На нем был синий пиджак. Я увидела эту куртку три дня назад на фотографиях в деле моего отца. Я узнала ее, что по-настоящему обрадовало меня. Будто мой отец снова был жив».

«Перед нашим отъездом, мой отец попросил мою мать уехать, забрав меня и моего брата. Он сказал, что ему нужно остаться, потому что у него там братья, и он не оставит их».

«Мы уехали вместе со многими другими людьми старом проржавевшем электропоезде. Что я помню из той поездки, — так это то, что там было полно людей и пахло корвалолом».

«Мы приехали в маленькую деревню Хета, где у моей мамы были родственники. Один из наших родственников приютил нас на несколько месяцев. Я помню, как она страдала и плакала по ночам, держа в руках список пропавших без вести и погибших на войне. Затем мы переехали в заброшенный частный дом в той же деревне, куда вместе с нами переехали также и несколько других семей. Хета — это деревня, где мы в воскресенье похоронили нашего отца».

«Я помню, мне казалось, что актер Джон Траволта был похож на моего отца, и каждый раз, когда я видела его по телевизору, я звонила маме, говоря, что он жив. Она тогда обнимала меня».

«В моей памяти мало фрагментов из моего детства до войны. У меня мало воспоминаний о моем отце. Я помню его лицо, его особую линию челюсти, которую я позже распознала среди фотографий его костей. Мой отец был футболистом. Он был очень быстрым и всегда хвалился своими ловкими продуманными движениями во время матчей».

«У меня также остались воспоминания о том, как он пил ледяную воду из эмалированного чайника с изображениями вишен и цветов. Он собирал в саду белую вишню и надевал ее мне на уши, говоря, что это сережки. В детстве он укладывал меня спать в гамак и пел песню, которую я до сих пор помню».

«Самые теплые воспоминания моего детства»

«Когда мы жили в Хете, моя мама стала собирать фиалки; я помогала ей. Мы делали из них маленькие букеты на продажу. [Однажды] 8 марта мы продали огромную сумку, заполненную фиалками. Так она собирала деньги на то, чтобы купить козу».

«Я ухаживала за этой козой, которую мы назвали Пуджиа. Это одно из самых теплых воспоминаний моего детства. Моя мама устроилась продавцом в крошечном красном киоске в центре деревни. Я смотрела за козой, мой брат играл в футбол, и мы оба пошли в школу. Мы как-то все успевали».

«Мы с братом очень любили жить в деревне. Но проблема заключалась в том, что школа находилась в пяти километрах от нашего дома, и нам приходилось каждый день идти до нее по пять километров по холмам. Это было сложно. Киоск моей матери находился прямо перед школой, и она работала там с 7 утра до 6:30 вечера».

«Когда мне исполнилось восемь, мама отвезла нас в Новошахтинск в России к своим братьям. Мы с братом пропустили один год школы. Там мать продавала фрукты и овощи и копила деньги. Через семь месяцев мы вернулись в Грузию».

«С помощью братьев мама купила небольшую квартиру в Поти (я думаю, она стоила около 800 долларов), она выбрала место прямо перед школой. Мы жили в ней все эти 17 лет и до сегодняшнего дня никуда не переезжали».

«Мама всегда поддерживала меня»

«Я начала петь с детства. Я любила петь народные песни. В ранние школьные годы мы не могли позволить себе уроки музыки, поэтому я не занималась. Но когда мы вернулись в Поти, я начала ходить в музыкальную студию при школе и занималась там. Когда мой класс закончил школу, я была единственной, кто пел, и я помню, как пела песню Селин Дион «My Heart Will Go On» из «Титаника», которая тогда была действительно популярной. В тот день я почувствовала удивительно позитивную атмосферу в аудитории и знала, что это то, чем я хочу заниматься всю свою жизнь».

«Моя мама всегда поддерживала меня и изо всех сил старалась помочь мне построить карьеру музыканта».

«Когда я училась на первом курсе университета, я вышла замуж и родила ребенка. Я решила сделать перерыв на три года, и только в прошлом году я переехала в Тбилиси, чтобы продолжить свое образование в Тбилисской государственной консерватории. Моя мать и мой брат с его семьей до сих пор живут в Поти».

«Мы всегда его ждали»

«Мы все еще верили, что он жив и что он вернется. Мы всегда ждали его. Его имя было в этом списке погибших и пропавших без вести, но мы все еще думали, что его найдут, и однажды он вернется с длинной бородой. Вот как я его себе представляла. Он любил носить длинную бороду».

«[Представители] Красного Креста пришли к нам в 2013 году. Они взяли  у меня образец ДНК. Я была настроена скептично и не верила, что такое возможно, ведь прошли годы. В прошлом году мой брат сказал мне, что тело нашего отца, как сообщается, было опознано и отправлено за границу для экспертного заключения. 7 марта этого года он снова позвонил мне и сказал, что тело отца найдено».

«Я был в шоке. Я плакала и была счастлива одновременно. Это отрицательно сказалось на моей маме. Она плохо себя чувствовала вот уже пять лет [с тех пор, как с нами связались из Красного Креста], я думаю, потому, что глубоко внутри она все еще верила, что он вернется. Моя мама никогда больше не выходила замуж. Она сказала, что не может предать отца. Она видела в нем героя и все время говорила, что никогда не поступит с ним так».

«В целом, эта война оказала негативное влияние на мое детство, но она не превратила меня в озлобленного на жизнь человека. Жизнь продолжается, и я очень оптимистична. Я патриотичный человек. Я люблю свою страну, я люблю Абхазию и абхазский народ, и если бы у меня была возможность, я бы обязательно посетил свою деревню Араду и наш дом там».

Тысячи пропавших без вести

Акаки Манагадзе, родившийся в 1955 году, и его брат Гиви Манагадзе, родившийся в 1938 году, сражались в 243-м батальоне 24-й бригады Вооруженных сил Грузии. Оба погибли в сентябре 1993 года во время нападения на Араду, деревню в Очамчирском районе Абхазии.

Их тела были найдены в деревне и были переданы их семьям на прошлой неделе.

По данным Международного комитета Красного Креста, в 2019 году было найдено 23 человека. Пятнадцать из них — 12 этнических грузин и три абхаза — пропали без вести во время конфликта 1992–1993 годов в Абхазии. Восемь — пропали без вести во время августовской войны 2008 года, среди них было семь грузин один осетин.

Тела 12 грузин, пропавших без вести во время конфликта в Абхазии, были переданы их семьям 16 марта; тела остальных будут переданы семьям 26 марта. По данным Министерства по вопросам примирения Грузии, семь из возвращенных были военнослужащими, один был добровольцем, а четверо — гражданскими лицами.

В 2010 году Красный Крест создал механизм сбора информации о пропавших без вести в результате конфликтов в Южной Осетии и Абхазии. Единственная цель этого механизма — выяснить судьбу и местонахождение тех, имена которых до сих пор находились в списках пропавших без вести.

По данным Красного Креста, около 2300 человек, включая солдат и гражданских лиц, остаются без вести пропавшими. С 2013 года были обнаружены останки около 500 человек, из которых около 200 тел были опознаны и переданы их семьям.

[Читайте голос из Абхазии: «Война забрала у меня все»]