Наиболее громкая критика успешных женщин российского Северного Кавказа часто приходит из-за границы, от беженцев из Чечни, Дагестана и Ингушетии, проживающих в западных странах.

«Нет, не было такого у нас никогда!» — восклицали чеченцы из диаспоры в Берлине, увидев на обложке кавказского журнала портрет Коки Тубуровой и подпись «В горах управляет женщина».

Тубурову, жительницу Шатойского района Чечни, выбрали незадолго до этого главой села. Она, бездетная и незамужняя, много лет проработала сельским учителем, а в годы войны трудилась бесплатно, рисковала жизнью, посвящала себя ученикам. Ее уважают, она авторитет.

Но досужие еврочеченцы вмиг решили, что негоже женщине править селом. Патриархальные взгляды и глубокая вера в традиции — вот залог восприятия женщины-лидера как угрозы.

Женщины на руководящих постах

В патриархальном обществе женщинам четко предписаны роли: воспитание детей, ведение дома. Поэтому те, кто стремится на руководящие посты, часто подвергаются жесткой критике мужчин. «Вы бросаете вызов традициям!» — голосят самодеятельные эксперты.

Мадина Садылханова, чеченская волонтерка, помогавшая задержанным и похищенным в Египте кавказским студентам, неоднократно слышала удивленные вопросы от земляков: «Почему вдруг такая самостоятельная?»

Амина Садулаева, исполнительный директор чеченской благотворительной организации по правам человека Vayfond в Европе, то и дело вынуждена отбиваться в в соцсетях от вайнахских мужчин, указывающих ей «женское место».

Загру Магомедову, кандидатку в российскую Государственную думу от Дагестана в 2011 году, односельчане стыдили и поучали: «Куда ты лезешь, это некрасиво, политика — мужское дело!»

Амину Окуеву, чеченку, воевавшую в Украине, яростно подвергали остракизму в социальных сетях  до убийства в 2017 году и после смерти. Они была яркой военной и медийной персоной, полной противоположностью обывательнице-домоседке.

С моей подругой, кандидатом наук из Чечни, как-то заговорил в Москве ее односельчанин, студент. Он спросил, с кем из семьи она приехала в столицу и, узнав, что без сопровождения, очень переживал: «Так не положено». На тот момент девушке-ученой было уже 32.

Всего несколько примеров осуждающего обращения. Но с ним сталкиваются почти все влиятельные женщины с Северного Кавказа. Это цена за шанс поднять голову выше гендерных рамок.

90 % опрошенных дагестанцев, по информации сайта Даптар, не видят женщину на руководящих постах. Пусть главным будет мужчина, полагают люди, если даже он не вполне соответствует должности профессионально. Пусть нами правит неквалифицированный, но зато носитель определенных половых признаков, — полагают опрошенные.

Общественницы и правозащитницы с Северного Кавказа, давно доказавшие полную независимость от мужчин, способность решать проблемы и обеспечивать семью, все равно, «для вида», отпрашиваются у мужа, куда бы они ни ехали. Даже если социальный статус супруга ниже. Таким образом жены отдают дань традиции, остаются в ее рамках и получают легитимную возможность развивать карьеру.

Когда мужчина принимает женскую помощь в виде денег, хлопот, или защиты его интересов, разговоры о ведомой роли женщины стихают. Например, юристку, безвозмездно помогавшую в Чечне салафитам, обвиненным в подготовке теракта, не спрашивали, кто ее сопровождает, как так вышло, что она одна ездит за рулем, и почему не носит платок.

«Диванные моджахеды»

Одни из самых ярых сетевых критиков женской независимости — беженцы с Северного Кавказа на Западе.

Суровым горцам в изгнании кажется, что сохранить национальную идентичность на чужбине они смогут только еще более жестким распределением традиционных ролей в семье, где женщина — что? Правильно, должна быть на кухне!

У большинства мигрантов на Западе много времени, они или не тяжело работают, или получают пособие. Кроме того, находясь в Европе, можно писать в интернет все, что угодно, не опасаясь, что тебя задержат силовики с непредсказуемыми последствиями. Таких называют «диванные моджахеды».

Морализаторы ходят по интернету с линейкой и измеряют, не позволяет ли себе какая-нибудь дама чересчур много рассуждать? Не поставила ли себя женщина во главе какого-то важного дела? Не возомнила ли себя выше мужчины?

И если да, спешат с комментариями. Пытаются задеть гордость мужей деятельных женщин, якобы те слишком много разрешают своим половинам.

В комментарии к интервью Садылхановой, пришел анонимный пользователь только для того, чтобы написать бесценное: «Не делайте из женщины героя!».

Порой это выглядит комично: «блюстители» женских рамок строчат в Инстаграм или Фейсбук комментарии, кишащие орфографическими ошибками, учат правильно жить и воображают, что их мнение очень важно.

Это особенно абсурдно, поскольку в действительности многие из критиков сами сегодня «на кухне». Дом, борщ, галушки. Брутальные и бородатые, — часть из них сражалась в чеченских войнах против России, — теперь выглядят пассивными на фоне мобильных предприимчивых женщин.

Равные права против традиций

На Кавказе общественное неодобрение чрезмерной, с точки зрения традиций, женской самостоятельности является в полный рост. Чаще всего это происходит в Ингушетии, Чечне и частично в Дагестане.

Традиционалисты говорят, что религия и горские адаты [свод традиционных обычаев] защищают женщин, и объясняют нужду контроля над жизнью сестер, жен и дочерей их же благом.

Выходит, однако, что традиция не предполагает спрашивать у самих женщин, хотят ли они такой защиты, хотят ли они ее в данный момент, а может быть, не хотят вовсе, или желают какой-то иной? Слышать и учитывать женское мнение в понятие «защиты» не входит.

Что касается религии, на которую любят ссылаться кавказские патриархалы, то в ряде арабских и прочих мусульманских стран, принявших ислам задолго до народов Кавказа, общество готово признать за женщинами гораздо больше прав и свобод, чем, например, в Чечне и Ингушетии. К примеру, хоть Турция и исламская страна, там много женских организаций, и если женщина заявляет в полицию на своего мужа, следует адекватная реакция. В Египте местные женщины могут выбирать, что носить — закрытые никабы или джинсы с майками. Таким образом, ислам сам по себе явно не может служить серьезной основой для порицания женской активности.

К тому же, понятие традиций слишком размыто, и каждый может подразумевать под ним что-то свое. Если девушка успешна в политике и хочет быть депутатом, а ее за то стыдят и гонят домой, при чем тут обычаи славных предков?

Быть успешной, самостоятельной, активной в вышеупомянутых регионах почти всегда означает дать повод злопыхателям назвать тебя выскочкой, расшатывающей основы и устои.

Помимо адатов и шариата, в России есть основной закон. Пункт 3 статьи 19 российской Конституции провозглашает для мужчин и женщин равные права, свободы и равные возможности для их реализации.

На Кавказе этот закон вступает в противоречие с предпочтениями общества. Последние влияют на множество возможностей для женщин, в том числе — уровень образования девочек.

В исследовании, проведенном Фондом Генриха Белля, отмечается, что из-за искаженного понимания адатов и традиций девочек все чаще не отпускают учиться. Это сильно снижает их шансы на самостоятельность и независимость в дальнейшем. Возможно, это на руку консерваторам, но не обществу в целом.

Но если кавказские женщины уйдут из политики, общественной деятельности, правозащиты и независимой журналистики, эти сферы сильно потеряют. Ведь мужчины тоже уходят. Они боятся критиковать власть открыто, и вполне обоснованно — ведь у них еще выше риск, чем у женщин, быть избитыми полицией, арестованными на митинге или журналистском задании.

И тем больше причин понять, что место женщины — везде, и перестать оценивать самых предприимчивых и свободных из них по шкале соответствия «традиционной роли». А женщинам — не стесняться своих деловых успехов и не извиняться за большие, чем у мужчин, достижения.

Все высказанные мнения и терминология выбраны самим автором и могут не отражать точку зрения редакции OC Media.