Снаряды, военные преступления и запоздалое возвращение домой — для Ахмада Мухтара, азербайджанского журналиста, миротворца и вынужденного переселенца, освещать вторую войну в Нагорном Карабахе было глубоко личным делом.

В день начала войны, 27 сентября, Ахмад Мухтар направился на фронт, в район Агдам, где прямо перед линией соприкосновения когда-то стоял дом, в котором он вырос.

За 44 дня боёв Ахмад провёл около 20 у линии фронта. Он задокументировал влияние войны на мирных жителей Азербайджана и считался не только со своим статусом внутренне переселённого лица (ВПЛ), но и с тем, что эта война значила для него как журналиста и миротворца.

«Я думал, что эти [боевые] действия будут очень похожи на [боевые] действия 2014 или 2016 года», — сказал он OC Media, добавив, что масштабы и продолжительность боёв застали его врасплох.

Ахмад получил аккредитацию от властей Азербайджана для ведения репортажей в Агдамском районе, городах Барда и Тертер, а также в близлежащих сёлах. Ему не разрешили освещать активные боевые действия, и он смог задокументировать только разрушения в гражданских районах. Ему также запрещалось фотографировать военную технику, военные машины или здания, используемые военными.

Для Ахмада это не имело большого значения. Он говорит, что ему не интересно фотографировать танки и солдат, предпочитая рассказывать истории мирных жителей, попавших под перестрелку, истории тех, кто, как и он, был вынужден покинуть свой дом.

Он освещает подобные истории более 10 лет. Его первый репортаж из зон военных конфликтов вышел в 2008 году, когда он освещал августовскую войну в Грузии.

Репортаж под пулями

Вести репортажи из жилых районов, находящихся вблизи фронта, было непросто. Несмотря на то, что районы не участвовали в активных боевых действиях между комбатантами, они всё же были сильно повреждены обстрелами и ракетными ударами. По меньшей мере 144 мирных жителя погибли во время войны, почти все как раз из-за обстрелов. Из них 94 были азербайджанцами.

Но помимо эмоциональных трудностей, связанных с фотографированием смерти, разрушения и боли выживших, Ахмаду пришлось столкнуться и с более опасными для жизни ситуациями. Он вспоминает, что он и его коллега не раз попадали под сильный обстрел.

Каждый раз, по его словам, это было ужасно. Они слышали оглушительный звук снарядов, приближающихся по воздуху, ожидая неминуемого взрыва и, возможно, собственной смерти. Но когда снаряды не попадали в них, они оба смеялись — каким-то образом они выжили.

«Не было другого выхода, кроме как посмеяться над ситуацией», — говорит он.

Ахмад сказал OC Media, что во время репортажа он в значительной степени полагался на официальные заявления Министерства обороны, хотя старался проверять достоверность информации.

«Мы были гораздо лучше информированы министерством, чем если бы у нас была только информация от местных жителей», — говорит он, добавляя, что центры специальных операций предоставляли ему подробную информацию о гибели мирных жителей, повреждении инфраструктуры и об обстановке в районах. 

Но Ахмад не только наблюдал за жестокостью войны. 30 сентября он узнал, что на фронте погиб близкий друг детства. 

По его словам, в этой войне для него не было ничего более душераздирающего, чем когда он поехал выразить свои соболезнования скорбящим родителям своего друга.

Дитя войны

Раннее детство Ахмада прошло в тени первой войны в Нагорном Карабахе. Он родился и вырос в селе Магсудлу вблизи Агдама. Он и его семья были вынуждены бежать в 1993 году, когда армянские войска взяли город.

Ему было 8 лет, когда он видел свой дом в последний раз.

«Когда мы были детьми, я помню, что прямо за нашим домом стояла военная техника, и мы знали каждый снаряд по звуку, который он издавал. Мы засыпали под звуки взрывающихся снарядов, а иногда в наш сад падали их осколки. Мы даже играли с ними», — вспоминает он.

Для Ахмада, как для ребёнка войны, было ужасно фотографировать тех, кто был убит в ходе конфликта.

«Для меня это не победа возвращения территории», — говорит он. «Это катастрофа с массовыми человеческими жертвами, ничто не может вернуть эти жизни». Ахмад особенно тяжело переживал за детей, потерявших родителей на войне.

Одним из его последних заданий было освещение последствий удара по центру города Барда кассетной ракетной 28 октября. Он стал самым «смертоносным» днем для месных жителей — был убит двадцать один человек.

7 октября, за три дня до объявления трёхстороннего мира, положившего конец боевым действиям, и в день, когда азербайджанские войска взяли под контроль город Шуша (Шуши), Ахмад освещал похороны 16-летнего пастуха, убитого в результате нападения.

Образы смерти

Ахмад говорит, что было странно распространять фотоматериал жестокого воздействия войны на мирных жителей, потому что, хотя ему приходилось сообщать факты, он также понимал, что такие фотоматериалы только усиливают желание отомстить.

Он говорит, что в конечном итоге, как реагировать на эти события и его фотографии — дело азербайджанского общества. Это эмоциональное бремя, над которым он не властен. У некоторых, говорит он, это только усиливают желание отомстить, но, возможно, для других — служит доказательством того, насколько ужасна война.

Он вспоминает, как лично испытывал желание отомстить за то, что произошло в его собственном детстве, но, узнав больше, он смог изменить свое понимание конфликта и отказаться от жажды мести.

На протяжении многих лет Ахмад активно участвовал в миротворческих проектах. По его словам, после войны всё изменилось. «[Теперь] есть новая карта, позиции изменились, и будущий диалог теперь будет иметь другую форму».

«Я стал жертвой этого конфликта и сам был насильственно перемещён, но в то же время, как сторонник мира, я вижу разрушения, произошедшие на этой земле». Когда он смотрит на фотографии Кельбеджара и Агдама в руинах, он представляет, как трудно будет расселить людей и восстановить эти места.

Неравный доступ

Опыт Ахмада в качестве азербайджанского военного репортёра не был универсальным. В то время как некоторые получили ещё более широкий доступ к освещению событий по мере их развития, другие не получили аккредитации для освещения войны вовсе. Сеймур был одним из немногих журналистов, писавших прямо с передовой. Он также освещал события в Гяндже и Барде, а также жизнь вынужденных переселенцев для «Aljazeera».

29 октября Сеймур был первым из журналистов, вошедших в недавно взятые города Джебраил и Губадлы. «Если идёт активный бой и ты находишься в зоне конфликта, конечно, твоя жизнь уже в опасности», — размышляет он.

Как и Ахмад, Сеймур потерял близкого человека. «Мой брат позвонил мне во время работы и сказал, что мой двоюродный брат погиб на войне», — говорит он.

Он говорит, что в таких обстоятельствах очень трудно оставаться нейтральным.

Он освещал обе бомбардировки жилых районов Гянджи, а также города Барда — физическое нахождение там означало, что репортеры могли пострадать в бомбардировке в любой момент. В Тертере он ночевал в бункерах и был свидетелем эвакуации мирных жителей после обстрелов.

Для Сеймура этот конфликт также является личным, так как его родное село Кавдар находится недалеко от Джабраила, формально находящегося под контролем Армении. Он говорит, что в таких обстоятельствах очень трудно оставаться нейтральным. «Каждый раз, когда я видел разрушенный дом, я думал, что это мог бы быть и мой дом».

«Ты можешь быть патриотом, можешь любить свою родину, но если ты стремишься профессионально освещать события, это означает, что ты не можешь жульничать в своей профессии».

Орхан Азим, независимый журналист, оказался в диаметрально противоположной ситуации. Он был вынужден «пересидеть» войну, так как не получил необходимого разрешения от властей.

Не получив аккредитации в Министерстве обороны, выдававшем разрешения исключительно репортёрам информационных агенств, Орхан написал об отказе в Facebook. Через неделю министерство зарегистрировало его, но попросила дождаться получения жилета и шлема. Обещанную посылку журналист так и не увидел.

Орхан говорит, что сожалеет, что ему не предоставили возможность работать во время войны. Он надеялся взглянуть на войну через объектив своей камеры.

«Если бы кто-нибудь дал мне шанс работать во время войны, но при этом была бы возможность остановить её, я бы определенно выбрал, чтобы вообще не было никакой войны», — говорит он.

Он также считает, что в Азербайджане должно быть больше и лучше подготовленных военных корреспондентов. «Насколько знаю, на подготовку отвели всего пару дней, и этого было недостаточно».

Зная, что большинство корреспондентов работает далеко за линией фронта, ему жаль, что они не могли запечатлеть переживания и эмоции азербайджанских солдат, а лишь боль и смерть мирного населения, например, в Гяндже и других городах.

Размышляя о том, что он испытал, работая во время войны и вспоминая детский опыт, Ахмад Мухтар говорит, что и армянское, и азербайджанское общества должны признать, что человеческие жертвы войн 1990-х годов, а теперь и новые — это неизмеримые потери.

Он говорит, что азербайджанское общество должно задуматься о сосуществовании и что каждый, кто родился в Нагорном Карабахе, имеет право там жить. Он говорит, что эту идею необходимо популяризировать как политическую стратегию в азербайджанских школах и СМИ.

«Современная война предлагает технологии, позволяющие людям наблюдать за войной почти вживую», — говорит он. «Однако я хотел бы спросить, способны ли мы, как общество, преодолеть этот образ врага и урегулировать этот конфликт мирными средствами».

«Только обычные люди, готовые сосуществовать на этой земле, смогут принести мир», — говорит он. «От этого некуда бежать».

«Мы должны строить, а не разрушать».

_____________________________________________________________________

Для удобства читателей, редакция предпочитает не использовать такие термины как «де-факто», «непризнанные» или «частично признанные» при описании институтов или политических позиций в Абхазии, Нагорном Карабахе и Южной Осетии. Это не отражает позиции редакции по их статусу.

Мы в соцсетях: ВКонтакте, Телеграм, Одноклассники, Instagram, Facebook. Подпишитесь и читайте подробные новости с Кавказа!